Поиск по сайту

Карл Лагерфельд снял виллу Малапарте

Текст Игоря Шеина

Когда Курт Эрих Зуккерт решил сменить имя и фамилию, он остановился на варианте Курцио Малапарте. С именем все понятно, а вот выбор фамилии был символичным. В противоположность Бонапарту, означающему «худшая доля», Курт выбрал «лучшую долю», то есть, Малапарте. «Наполеон кончил плохо, а я кончу хорошо» — говорил сбежавший из дома в 16 лет на фронт Первой мировой будущий дипломат, поэт, прозаик, журналист, политический агитатор и яркий индивидуалист. Дьявольски красивый и самовлюбленный, он словно хамелеон, начинал как националист, продолжал как фашист, затем поддерживал Сталина и Мао, а перед смертью обратился в католичество. Хорошо ли он кончил? Бог весть. Во всяком случае, лучше чем Бонапарт, надо полагать.  

Малапарте оставил нам значительное литературное наследие, но пожалуй главное свое произведение он сочинил не на бумаге, а на безлюдном мысе Массулло, в юго-восточной стороне острова Капри с видом на Неаполитанский залив. Именно в этом диком месте, на высоте 32 метра, разрываемом ветрами и грохотом прибоя, он вырубил свой «портрет в камне». «Это место только для сильных мужчин, свободных духом. — говорил Малапарте — Здесь, в этой пустыне, я первый буду строить дом».
 

Курцио Малапарте на заре карьеры


Малапарте отказался от услуг профессионального архитектора Адальберто Либера, правда только после того, как тот получил разрешение на строительство в 1937 году, и взялся за дело сам не без помощи Адольфо Амитрано, местного каменщика. Сторонние декораторы тоже не понадобились: невероятно стильное лаконичное убранство интерьеров, уникальный камин в гостиной, мебель, светильники — все изготовлено по идеям Малапарте.

Получается, что писатель с головой окунулся в архитектуру, но в итоге создал глубоко личное произведение искусства. До строительства он сидел в тюрьме за разногласия с Муссолини и видимо там почувствовал истинный смысл свободы. Поэтому дом его — это метафора освобождения. Тюрьма, из которой он выходит на волю.

Многие из особенностей конструкции косвенно подтверждают эту идею. Внешняя лестница, например, напоминает вход в церковь на острове Липари, где Малапарте сидел. Решетки на окнах в точь как тюремные и т.д. Но можно взглянуть и шире. Та же лестница заканчивается на плоскости крыши-террасы; дальше только небо и море. Чем не символический путь к абсолютной свободе, не «лестница в небо»? 

Малапарте был поклонником сюрреализма и сюрреалистическая логика, усиленная тюремными переживаниями, пронизывает весь дом. В светлой гостиной, пол выложен камнем как на городской площади, а бескрайний горизонт видимый сквозь огромные окна, создает ощущение будто здание вывернуто наизнанку. Оконные проемы обрамлены деревянными рамами словно картины — единственные «картины» на стенах гостиной. 
 Малапарте умер в 1957 году, завещав дом Китайской Народной Республике. Тем не менее, итальянское правительство и наследники Малапарте успешно оспорили волю покойного, и теперь недвижимость принадлежит его внучатому племяннику, адвокату из Флоренции, Никколо Розитани Сакерту. Теперь он с женой Алессией, бережно восстанавливает то что при жизни Малапарте было «частично дворцом, храмом и тюрьмой». Супруги стремятся сохранить тайну и миф о доме, справедливо опасаясь того, что открытие его для общественности или превращение в музей, уничтожит саму идею сооружения.

Из-за сильной жары, влажности и соленой взвеси в воздухе, поддержка дома в хорошем состоянии — задача не из легких. К примеру, переброска крупных стройматериалов возможна только на вертолете. В настоящее время, внешние стены полностью восстановлены. Но работа над интерьером осуществляется медленно; каждая коробка плитки, каждый мешок штукатурки выгружают из небольших катеров и поднимают вручную по 114 ступеням лестницы, ведущей к входной двери. Тяжело, безусловно. Но насколько можно судить, Малапарте не жаловался на условия во время строительства и вполне обошелся без вертолетов. «Это место только для сильных мужчин…» Закончив стройку, он достаточно лицемерно не называл свой дом виллой. Малапарте ненавидел слово «вилла», как квинтэссенцию буржуазного миропорядка.

 

Малапарте неавидел слово «вилла» и завещал свой дом КНР

 

Камин в гостиной, пол, мебель — все изготовлено по эскизам Малапарте

 

 

Малапарте на террасе

 

 

Вилла на афише Каннского кинофестиваля

 

А вот вполне буржуазным супругам Сакертсам, спасающим бесценное наследие от разрушения, явно требуются для этого средства. Периодически они сдают виллу в аренду, здесь проходили рекламные фотосессии кампаний Persol и Ermenegildo Zegna. Вилла Малапарте красуется на официальном постере нынешнего Каннского кинофестиваля, в основу которого положен кадр из фильма «Презрение» Жана-Люка Годара с участием Бриджит Бардо и Мишеля Пикколи. Этот фильм о съемках фильма считается одним из знаковых в истории кинематографа, и частично снят на территории виллы. Он начинается цитатой «Искусство кино — субтитры нашего взгляда. Мир в гармонии с нашими желаниями. Этот фильм — история такого мира». Так и хочется прочитать: эта вилла — история такого мира…

В ноябре 1997 года в дом Малапарте приезжает Карл Лагерфельд. «Дом не имеет ничего общего с итальянской архитектурой тех лет, избежал всех известных влияний, включая Баухаус. В мире нет второго такого дома» — считал модельер. Вероятно, маэстро не знал о несчастной судьбе так же единственного в своем роде дома Мельникова, затертого в московских переулках. Но, не будем уходить в сторону.

Лагерфельд работал в доме в течении пяти дней и передал компании Arches десятки полароидов. Arches перенесли изображения на бумагу ручного литья и отправили в издательство Steidl. В 1998 году вышел двухтомник, который и переиздан в наше время. 

Первый раздел иллюстрирует интеграцию дома в окружающую среду. Во второй части — интерьеры и мебель. Лагерфельд не стремился к документальной передаче увиденного, а использовал специальную технику, которую можно охарактеризовать как «рисование фотоаппаратом». Возможно, только так и можно передать настоящий эстетический шок, который пережил тогда Лагерфельд. «Вы не можете чувствовать себя здесь как дома. — говорил он — Малапарте еще по-прежнему присутствует в каждой комнате, в каждом углу».

 

Обложка альбома Карла Лагерфельда. Ниже — несколько «рисунков фотоаппаратом»

 

 

 

 

 

 

Любое использование материалов допускается только с согласия редакции.
© 2024, The New Bohemian. Все права защищены.
mail@thenewbohemian.ru