Федор Гоголев: «Гольф — это игра джентльменов»
Скорее всего вы не знаете кто такой Федор Гоголев. Поскольку он занимается делом не самым распространенным в нашей стране. Федор всю сознательную жизнь играет в гольф, а с некоторых пор и пытается сделать этот спорт более популярным в России, редактируя профессиональный журнал. Нам же искренне нравится гольф и мы благодарны Федору за возможность поговорить о гольфе и не только о нем. Полная запись беседы ниже перед вами.
Давай начнем издалека. Как и в каком возрасте ты вообще почувствовал интерес к спорту?
Мне было четыре года и я был помешан на лыжах, обыкновенных лыжах, самых простых с такими кожаными петлями, в которые надо вставлять валенки и закреплять резинкой. Из нашего окна, на Ленинском проспекте 88, корпус 3, где Москва заканчивалась, был виден какой-то амбар черный и дальше шли поля, начиналась стройка домов улицы Кравченко, а улица Удальцова еще была в глубокой проекции. Рядом с этой стройкой были овраги и там можно было кататься. Но самые первые мои попытки спуска с горки произошли на Ольховке, во дворе жилого дома, который принадлежал заводу САМ. Там был какой-то скат и помню, как я первый раз с этого ската съехал. Наверное упрямство — мама меня порола, когда я резал ее бельевые веревки, чтобы привязать валенки к лыжам, — привело меня в горные лыжи, я дошел до первого разряда и мог бы пойти дальше, но, видимо, не судьба.
Тогда второй вопрос: почему ты не остался в спорте, а пошел в журналистику?
В школе мне удавалось писать неплохие сочинения. Моя учительница Елена Витольдовна Бумос, говорила: «Федор, если бы вы немножко шевелили мозгами, вы могли бы прилично писать». И однажды я написал сочинение, про то, как пошел в лес, набрал грибов, а потом проснулся и оказалось, что это был сон. Елена Витольдовна поставила мне пять с плюсом, зачитала перед классом мое сочинение и тем самым меня очень поддержала. «Вы должны делать школьную стенгазету» — сказала она. И я делал эту газету до самого окончания школы. Называлась она «Сверстник».
А потом был журфак?
Не сразу. До журфака была двухлетняя «Школа журналиста». Я оказался в самом первом наборе среди ребят, которым было 15-16 лет. А еще были люди под 45, которые приходили из заводских многотиражек. Я ту школу успешно закончил и мог поступать на дневной журфака, но решил, что нужно помогать маме, я должен работать и подал документы на вечерний, где конкурс был, кстати, больше, чем на дневной.
Кроме того, мне очень хотелось заниматься телевизионной журналистикой, но так получилось, что я подал документы на газетное отделение. Поступил в итоге на вечернее и благодаря горным лыжам. Журфаку требовался хороший спортсмен, такой же хороший как Саша Цветков, мой товарищ, который был мастером спорта по гимнастике. Семен Моисеевич Хорош, заведующий кафедрой физвоспитания, царство ему небесное, всегда понимал, что кому и куда требуется.
А где работал?
В институте Атомной энергии имени Курчатова, лаборантом ЭВМ. У меня хорошо получалось, я быстро печатал десятью пальцами. Писал короткие заметки в «Московский комсомолец» про футбол и хоккей. Общался с многими игроками. У меня сохранился большой кусок воспоминаний о Сальникове Сергее Сергеевиче, когда он тренировал «Красную Пресню», я общался с Николаем Петровичем Старостиным. Помню как на моих глазах пришел Сережа Родионов, пришел в школьной форме, с рюкзачком, такой весь застенчивый и белобрысенький. Николай Петрович сказал: «Сережа, вы сегодня играете в основе, я надеюсь на вас». Сережа тогда гол забил и пас отдал, если не ошибаюсь. Я помню Глушакова, дядю того самого Глушакова, который сегодня играет. Были три друга — Глушаков, Бубнов и Хидиатулин, которые приехали в Москву из ростовского футбольного интерната. Бубнов был «Бубном» (Федор стучит по дереву, чтобы это не значило — TNB), «Глушак», к сожалению, не пошел дальше, хотя он был гениальный совершенно малый, у него потрясающая «колотуха» была, «Хидя» — великолепный, гениальный красавец, который не смог дальше пойти, видимо, потому что упустил свою замечательную жену, которая просто перешла по лестничной клетке из одной квартиры в другую. С этого момента «Хиди» не стало.
Федор, ты неплохо информирован!
Параллельно я выступал на горных лыжах за сборную команду «курчатника». Мы были самой сильной командой среди «электронагревательных приборов». Где катались? Сегодня, мы можем прийти на гору под названием Сорочаны, которую Леонид Сорочан построил, и увидеть здание, которое там особнячком стоит — это была база горнолыжников Курчатовского института. Я участвовал в ее строительстве, закладывал первый камень. Куровская гора, Курово — это была наша альма-матер. Она начала осваиваться в 1968 году с обыкновенного барака для сезонных рабочих. Туда приезжал Евгений Велихов, Владимир Маслаченко, — он очень любил кататься, — Жуков, чиновник, который отвечал за весь главспортснаб в Советском Союзе. Я на ту гору однажды пришел со своей будущей первой женой, взял ее на руки и спустился вниз. И она поняла, что я и есть тот самый, кто ей нужен.
И примерно в этот момент возникает в твоей жизни газета «Советский спорт»?
С «Советским спортом» было очень не просто. Это был 1980 год, я служил в армии, в Кантемировской дивизии, которая — об этом мало кто знает — «обеспечивала» Олимпиаду. Солдаты стояли в оцеплениях и так далее. Я живьем наблюдал полет «Мишки», правда для этого пришлось уйти в хорошо подготовленную самоволку, с «легендой», документами. После армии в моей судьбе в очередной раз огромную роль сыграла родная сестра, которая плавала за молодежную сборную СССР и без участия которой я бы в «Советском спорте» вряд ли оказался. Мне тогда исполнилось 25 и мне сказали, что за всю историю «Советского спорта» я был самым молодым журналистом, которого приняли в штат редакции без испытательного срока. Попасть туда был невозможно, многие талантливые люди с ворохом публикаций пытались. Их не брали. Меня взяли. Я поступил работать в газету в отдел физвоспитания и писал про ГТО и про все то, что связано с массовой физкультурой. Не забывал, конечно, и про свои любимые горные лыжи. Славное было время.
Про молодость многие любят вспоминать как о лучших годах!
Потом события стали поступать хаотически. Я начал писать о борьбе. Во время перестройки появились новые увлечения — дартс и кикбоксинг. Потом пошла такая тема — рекордсмены Гиннеса. В редакцию позвонил папа одного мальчика и говорит, вы знаете, мой ребенок, ему 13 лет, он подтягивается 350 раз. Я приехал, увидел обычного мальчика, который действительно на моих глазах подтягивается 350 раз, потом на него садится папа весом 100 кг, мама 80 кг и сестра еще примерно 60 кг, и он приседает 20 раз. Откуда такая физика? Я придумал «Клуб необычных рекордсменов», в котором собралась масса интереснейших людей, сделал «Ночь Гиннеса» на арене «Динамо» и так далее. Из 26 участников 22 установили рекорды Гиннеса.
И почему оставил этот клуб?
Я ушел из «Советского спорта», решил, что могу с ребятами из клуба сделать репризную труппу, которая могла бы ездить по стране и все это показывать. Но на первых же гастролях понял, что я не бизнесмен. Чтобы привезти людей — разместить, накормить, все организовать — я понял, что это не мое.
И именно тогда в твоей жизни появился гольф?
Не исключено, что благодаря Алексею Николову, ныне гендиректору RT. Во время перестройки мы оказались с ним вместе с группой школьников по обмену в США. Должны были там показать нормы ГТО, а они нам — так называемые «президентские тесты», которые, забегая вперед, по сравнению с ГТО оказались, мягко говоря, не на высоте. Нас всех разобрали по семьям. Мне повезло, я попал в дом к пожилой паре — Фреду и Лу. Фред оказался Фредом Назаруком из Белоруссии и я счастливо прожил у них две недели. Мы ходили в майках на которых было написано Perestroyka и все нас страшно любили. И вот у меня осталась с тех пор фотография, когда мы с Алексеем стоим на гольф-поле и замахиваемся клюшками. Как сейчас помню клюшка была wood. Это была моя самая первая встреча с гольфом. К сожалению, я не записал название того гольф-клуба, сейчас уже не вспомню. Кстати, первые три удара были мимо, а на третий я попал и мяч улетел метров на 150.
Зацепил ли меня тогда гольф? Нет. Зацепил позже. В начале девяностых мы приехали в Венгрию. Я включаю в отеле телевизор и понимаю, что оторваться не могу. Показывали турнир по гольфу Volvo Masters. Я увидел Лангера, Бальестероса, Монтгомери — главных звезд на то время. Бальестерос, сделал бум в Испании, благодаря ему Испания подсела на гольф. Все четыре дня я не отрываясь смотрел Volvo Masters. По большому счету с этого момента все и началось.
Иными словами, у тебя, как и в стране, все началось с перестройки и не без участия телевизора!
Вернувшись в Москву, я стал ходить в Московский городской гольф-клуб, который построил Тумба Юханссон. Первый гольф-клуб в России. Тумба — удивительный, гениальный человек. Разведчик, дипломат, великолепный спортсмен, добрейшей души человек. Мы были хорошо знакомы еще когда он только начинал строить поле.
А потом, ровно десять лет спустя мои друзья Алексей Николов и Леонид Макарон подписали контракт с американцами на право издавать в России журнал Golf Digest и я был назначен ответственным секретарем. Затем мою должность переименовали на исполнительного редактора. Алексей Николов был шеф-редактором. Фактически, в журнале были два главных редактора. Но если Алексей Львович — это кладезь знаний о гольфе и человек, которому российский гольф всем обязан, то Леонид Макарон был в то время ярым теннисистом. Его обращение в гольф состоялось на Гавайях, когда он там каждый день как подорванный, на страшной жаре, рубился в теннис. Соседи по вилле посмотрели на все это дело, сжалились и сказали: давайте мы покажем вам настоящий вид спорта, вам понравится. С того момента Леонид Семенович, полностью «уехал» в гольф и никогда больше не возвращался.
Кстати, в начале американцы Макарону лицензию на Golf Digest давать сильно остерегались. Они года полтора его мурыжили на предмет так называемых «криминальных денег». Но благодаря аргументам гениального адвоката Гарри Грина, который кажется до сих пор ходит в подогнанном под свою фигуру костюме своего прадеда, они поняли, что Леонид Макарон именно тот партнер, который им нужен. Так оно и было до тех пор, пока в Москве, журнал не оказался в портфеле одного горе-издателя, имени которого упоминать мне бы не хотелось.
На момент запуска журнала Golf Digest в России в гольф играло 34 человека русских и примерно 60 иностранцев — итого около ста человек. Мы выпустили первый номер накануне кубка Президента России по гольфу. Ельцин даровал свое имя турниру, но не приехал. У каждого президента России, тем не менее, есть именные бэги. Сейчас все они хранятся в Нахабино.
Как ты думаешь, Россия в плане гольфа развивается нормально? Сколько сейчас полей?
В России сейчас восемнадцать чемпионских полей, на которые не стыдно никого привезти, мы можем ими гордиться. Сколково, Раево, четыре питерских поля, в Челябинске строится поле, в Екатеринбурге.
А климатически гольф наша игра?
Канада занимает по полям второе место после Америки, в которой ровно половина полей мира — 17 000. У канадцев примерно 10 000. Судите, как говорится, сами.
Тогда ответь на такой вопрос. Тебя потряс гольф по венгерскому TV и намного определил дальнейшую судьбу. Почему же у нас, несмотря на имеющийся специальный спортивный канал, показ такого турнира в прямом эфире в принципе невозможен?
Аудитория крайне мала…
Но она и будет мала, если этим не заниматься!
Попытки были, на НТВ делали программу, с комментариями и так далее, но очень мало получилось так называемых «телесмотрений».
Как будто никто об этом не догадывался!
Вот и решили, что попробовали, нет интереса, значит нечего и показывать.
Ну, под лежачий камень вода не течет, тогда надо многие программы закрывать.
В Америке 12, примерно, процентов населения играют в гольф. Самые простые люди играют в гольф. Для них построены public golf courses. Ты платишь 15 долларов, паркуешься, берешь тележку за три бакса, еще пять за прокат клюшек и за 20 долларов ты проходишь 18-луночное поле как самый богатый американец. Да это не самое лучшее поле по качеству газона и сервиса, но ты делаешь то же самое, что делает президент Трамп у себя во Флориде. У нас так пока не получается. Но и еще! Мы даже свое не умеем развивать! У нас есть замечательная игра лапта или городки. Никто не играет, мы не умеем правильно это культивировать. Посмотри, как проходят матчи по бейсболу или американскому футболу в США, зайди там в любой спортивый магазин, и ты поймешь, о чем я говорю. У нас годами втиралось людям в сознание, что гольф — это спорт миллиардеров, зажравшихся, ничего не делающих — что ты хочешь? Что этот ваш гольф? Ткнул по мячику и все.
Там ведь нагрузки нешуточные!
Сумасшедшие! На все, особенно на позвоночник, плечи, предплечья, кисти, колени. Великий Тайгер Вудс — все его последние операции — это позвоночник, колени. Его звездные годы, его лидерство, сейчас выливается в операции. Что будет дальше трудно сказать. Джек Никлаус едва ходит — у него проблемы с тазобедренным суставом. Великие спортсмены в спорте великих достижений еще и глубоко несчастны, угроблены этими достижениями.
Тем не менее, мы видим на полях счастливых пожилых людей с избыточным весом, явно не в идеальной форме — как это соотносится с тем что ты говоришь?
Я имею в виду спортивный гольф, конечно же, когда играешь на результат. Можно по мячику ударить на лунке дистанция 400 метров хоть десять раз. Идешь и бьешь потихонечку. Мы не об этом. В спорте иначе — четырехпаровую лунку я должен сыграть в четыре удара, в пять будет хорошо. Тот гандикап, который у меня есть, позволяет считать пять ударов за хороший результат. Если ты делаешь берди, то есть за три удара, считай, что неделю прожил не зря, игл — на два удара меньше, альбатрос — на три удара меньше, хоул-ин-уан — лунка за один удар. Все говорят это случай, но для профи ничего случайного не бывает. Любители, которые играют на уровне гандикап зеро, пашут по шесть часов в день. Гольф — это физика растяжки, ментальность, умение отключиться, расслабиться. Мне 63 и только сейчас я стал получать удовольствие от гольфа.
Расскажи про свои любимые поля.
Я играл примерно на 200 полях по всему миру. Любое поле по-своему интересно. Если у тебя получается его сыграть с листа, ты достиг очень высокого уровня. Профессионалы конечно вначале погуляют, посмотрят, записывают, как штурман в ралли, но мне интереснее с чистого листа. В гольфе ты должен быть честен перед собой, потому что это игра джентльменов, есть этические нормы, которые ты не должен переступать. Например, если соперник хорошо ударил, ты ему аплодируешь. Он аплодирует тебе. Ну и конечно, когда ты с человеком встретился на поле, вне зависимости от национальности, вы общаетесь, разговариваете на языке гольфа.
В России мое любимое поле Mill Creek — «мельничный ручей» под Всеволжском. Совершенно необыкновенное, построенное на осушенном болоте, 260 га, теперь это оазис с тремя великолепными озерами, оно трансформируется в пятьдесят полей, на нем можно пятьдесят разных вариантов играть.
Конечно, МГГК — первое поле где я начинал. У меня кстати никогда не было тренера, там был парень, тезка, который показывал мне удар. И Пирогово. Я считаю, что это поле лечит, оно психологически меня востанавливает, уводит от плохих мыслей, радует, вдохновляет. Там есть моя лунка седьмая. Как ни странно, всякий раз как я прихожу в Пирогово, я волнуюсь, хотя знаю там каждую травинку.
Кумиры Федора Гоголева
«Тайгер Вудс. Он мне нравится, потому что он наш пацан, "дворовый", с удивительной силой воли, удивительным хладнокровием. При этом гуляка страшный — папины гены, там папа точно такой же. Но папа всю жизнь на него очень давил и мама очень непростая. Она ему говорила: “запомни, на поле нет друзей, есть только враги. Убей их!” Тайгер сейчас пытается это делать — 18 мейджоров выйграл Джек Никлаус, а он должен выиграть 19. Потенциал есть, лишь бы хватило физики. Но боюсь, что его 15 мейджор будет последним».
«Мне нравится Дэвид Дюваль, который сместил с трона Тайгера. Он продержался очень недолго, встретил женщину и со словами, что помимо гольфа есть еще кое-что, покинул большой спорт».
«Я очень люблю Дастина Джонсона. Но он такой раздолбай! Состоявшийся зять Уэйна Грецки. Он был звездой, но приехал на мастерс, перебрал с наркотой, свалился на лестнице и повредил позвоночник. Бог дал человеку все, он прирожденный чемпион, но в какой-то момент поплыл. Как говорят, когда у тебя в банке лежит 60 миллионов, сложно встать в шесть утра и поехать в маленький провонявший потом зал тренироваться. Это про него».
«Из молодых — Брайсон Дешамбо. Совершенно уникальный парень который трансформировал классический гольф в область науки и формул. У него все клюшки одинакового размера, он никогда не перемещается вокруг мяча вправо-влево, мяч у него всегда по центру. Драйвер держит также как паттер — у него все по формуле».
За границей — оба поля Bighorn. Это Калифорния, Палм Дезерт. Первое поле там было построено еще компанией Western House, а потом пришел Том Фазио — знаменитый архитектор — и за 48 миллионов построил в пустыне пять искусственных водопадов, вода падает с семиметровой высоты. Это абсолютный оазис, там вокруг домов дешевле чем за 12 миллионов нет, а в домах нет ни одного камина с дровами, они запрещены, только газовые.
Скажи напоследок, а всегда в гольфе будут играть дядьки в рубашках поло заправленных в чинос? Может помодней уже пора что-то придумать?
Все не так, гольф не консервативен. Когда-то начиналось с твидовых пиджаков, жилеток и рубашек с галстуками, а закончится, возможно, чем-то другим не стесняющим движения. Главное, чтобы смотрелось красиво и было удобно играть, а обувь не портила грин, как в старые времена. Рики Фаулер в чем только не выходил на поле. Но ему быстро объясняли, что он не прав.