Когда краев не видишь
Porsche и Камчатка. Что может быть между ними общего? Казалось бы, с одной стороны, Камчатка, край земли, медведи, вулканы, местность малонаселенная. С другой стороны Porsche, спортивные машины, которые вообще из другого мира. Добраться до Камчатки своим ходом у них возможности никакой нет. Наши «Кайенны» прибыли на Камчатку в контейнерах, сначала неделю по железной дороге до Владивостока, а потом трое суток морем. Ну, что у них может быть общего?
Вероятно то, что если рассматривать полуостров как место для фана, то Камчатка — довольно дорогое удовольствие. Как Porsche.
Билет бизнес-класса от Москвы до Петропавловского-Камчатского стоит больше 200 тыс. Моими соседями по перелету были немцы и французы в основном. Ну, хорошо, можно взять «эконом», но оказавшись на Камчатке возможностей сэкономить уже не будет. Скажем, в Долину гейзеров можно попасть только по предварительной записи и только на вертолете. Кроме долины, до которой минут сорок лета, вас доставят еще в кальдеру вулкана Узон, а потом — на горячую, в буквальном смысле этого слова, речку в Налычево. Все это стоит порядка 45 тыс. за шесть часов. Но раз прилетел на край земли, надо же и еще куда-то попасть. Например, на Камчатское озеро. Это еще 45 тыс. за те же шесть часов. Если умножить все это на семью — папа, мама, двое детей — то нетрудно посчитать, сколько дней на эти деньги можно тем же составом обитать в турецком «все включено».
А ведь есть еще морские прогулки. Кухарка на камбузе то и дело добавляла из большой кастрюли на тарелку красную икру — слабосоленую, чтобы съесть можно было побольше. Потом были крабы — последний раз я столько работал ножницами, наверное, в школе на уроке труда, когда вырезал аппликации из цветной бумаги. А капитан, дав ручку от себя, чтобы пара 250-сильных Volvo-Penta дали катеру его максимальные 15 узлов, качал головой: «знал бы я раньше, что вы с «Порше» приехали, не упал бы так в цене. Практически задаром вожу вас и кормлю».
Но дело конечно же не только в дорогих удовольствиях, которые себе может позволить только богатый человек. Раз уж вспомнились школьные годы, вот еще история. Писали сочинение на тему «Как я провел» лето, и учительница, проверявшая работу, строго спросила одноклассницу: «почему у тебя написано «красовки»? Какое проверочное слово?» «Красота» — не моргнув глазом ответила девочка. И она была по-своему права. Чтобы купить кроссовки граждане сутками отмечались в очереди на ярмарке в Лужниках, и носили эту обувь для красоты, а не для того, чтобы бегать кросс. То же самое сегодня происходит в кроссоверами. Их тоже пора писать через «а» и с одной «с». И порой кроме высокого клиренса в них нет ничего внедорожного. Можно ли отнести к ним Porsche Cayenne? Заявить, что главное предназначение такой машины — постреливая выхлопом, мчаться по Кутузовскому проспекту? Теперь я точно знаю, что нет.
Представляю ли я себе Cayenne лифтованным, со шноркелями и прочей оффроад-ботвой? Вероятно, тоже нет. Но на Камчатском умеренном бездорожье машина вела себя отлично. Надо только потыкаться в глянец центрального дисплея. Задрать подвеску и установить режим «песок», если дело происходит на Халактырском черном пляже. Или потом, на грунтовке, включить «гравий» — на скорости за сотню чувствуется, как электроника поправляет готовую заскользить машину. Ну и, конечно же на асфальте. Когда местный праворульный «лэндкрузер» идет 120, ты за секунды обходишь его на 180-ти… Ой. А вот и инспектор машет палкой, требуя остановиться. Нарушение скорости тут не при чем. Он не спрашивает документы. Просит лишь открыть багажник на предмет обнаружения рыбы, добытой браконьерским путем. А потом с любопытством заглядывает в салон: «о, в нем даже навигация местная прописана, а мотор сколько сил?». И ты гордо отвечаешь, стоя у покрытого всевозможными цветами грунтовой пыли кузова, окончательно сделавшей Cayenne похожим на настоящий внедорожник.
Признаться, поначалу было немного страшно. Ми-8 тут разные. В первый день мы летали на транспортном варианте — с откидными лавками вдоль бортов. На второй была, можно сказать, модель в премиальном исполнении — с рядами кресел по ходу движения. Но и в том, и в другом случае было видно, что воздушные суда начали свою жизнь еще в те годы, когда «Мими, который кур грузил» в исполнении артиста Кикабидзе летал в популярном советском фильме на такой же винтокрылой машине.
Подлетев к жерлу вулкана — из которого валил густой дым, а запах серы тут же перебил аромат авиационного керосина в салоне — пилот начал закладывать над жерлом виражи. Сначала наклоняясь над ним левым бортом, а потом и правым — чтобы пассажиры, оказавшиеся у правых иллюминаторов, не почувствовали себя обделенными красотой. За такие-то деньги! Я сидел, мертво вцепившись в подлокотники.
Потом я вспомнил, как лет десять назад на автодроме рядом с Пальмой-де-Майоркой ехал пассажиром в гоночном Porsche, за рулем которого сидел знаменитый Вальтер Рерль. Я не сильно разбираюсь в «Порше» прошлого, но и по дизайну, и по спартанской обстановке в салоне нетрудно было догадаться, что машина была сделана во времена, когда телевизоры были черно-белыми, а магнитофоны катушечными. Рерль не щадил ни антиквариат, ни пассажира — пару раз я думал, что машина точно сейчас перевернется. И только когда все кончилось, я понял, насколько это было круто. И сказал Вальтеру по-немецки, что «это был лучший день в моей жизни». То же самое я мог бы сказать сегодня пилотам-вертолетчикам. Но именно сегодня, а не тогда.
Егерь отказался от предложенного ему бинокля и только прищурился, всматриваясь. «Это молодой, лет пять, весит не больше двух центнеров. Если увидите старого, то вы его сразу узнаете — он будет крупнее, есть особи по полтонны весом — и у самца будет воротник такой, как на шубе».
До медведя, который не обращал на нас внимания и спокойно ел какую-то траву, было от силы метров триста. Кто-то из нас сделал еще несколько шагов в его сторону, но потом, оценив, что селфи со зверем все равно не получится, а ответ на подобие школьной задачи — «из точки А и из точки Б одновременно стартовали человек и медведь, успеет ли человек добежать до вертолета, если скорость медведя в три раза выше…» — был какой-то пугающий, вернулись назад.
Вообще медведи на Камчатке — главная тема. Рядом с аэропортом «Елизово» все фотографируются возле скульптурной композиции с двумя медведями. Один из них ухватил зубами поперек тушки большую рыбину. Надпись на постаменте довольно двусмысленная — «Здесь начинается Россия».
Если верить последней переписи медвежьего населения, то этих зверей на Камчатке проживает 25 000. Сравнив величину с местной популяцией граждан РФ — на полуострове обитает порядка четверти миллиона человек —нетрудно посчитать, что на сотню двуногих приходится один косолапый. Это очень много. Настолько, что медведи могли бы бороться за представительство в законодательном собрании края.
Мы, кстати, видели местные «Кайенны» на дорогах Петропавловска-Камчатского. Но очевидно, что их тут меньше, чем медведей. Даже если считать вместе с нашими машинами, приехавшими-приплывшими из Москвы.