Памяти Питера Берда, «наполовину Тарзана, наполовину Байрона»

Среди его друзей были рок-звезды, художники, актеры и модели, такие как Энди Уорхол, Фрэнсис Бэкон, Джеки Онассис, Трумэн Капоте, Сальвадор Дали, Мик и Бьянка Джаггер, Эндрю Уайет, Ричард Линднер, Катрин Денев, Лорен Хаттон, Дженис Дикинсон — всех не перечесть. Он снимал моду для Vogue и фотографировал Rolling Stones в туре. Отмечал свой день рождения в Studio 54. Берд открыл миру супермодель Иман. Он впервые встретил ее на улице в Найроби. Как вспоминала сама девушка, белый человек просто остановил ее и спросил: «вас когда-нибудь фотографировали?»

Он был трижды женат. После изнурительного развода с моделью Шерил Тигс, Берд объявил брак «неестественным» из-за «подавляющей клаустрофобии». Институт брака должен быть пересмотрен, настаивал он.

Берд, вероятно не без помощи алкоголя и наркотиков, был порой совершенно безрассуден. В 1996 году он фотографировал стадо слонов на границе с Танзанией, и своим неосторожным поведением сильно возмутил слониху. Та сшибла его на землю и, видимо, пожалела, лишь слегка придавив ему таз, оставив, тем не менее, многочисленные переломы, покалечив заодно и бедро. Другие слоны возмущенно топтались вокруг, поднимая пыль и размахивая хоботами. Когда Берда доставили в больницу пульса уже не было.

Но он выжил. «Я был фактически мертв, но не видел ни туннеля, ни света. Сплошное разочарование», — произнес он, едва придя в сознание.

Днем 31 марта 2020 года 82-летний Питер Берд, который страдал от деменции и плохого самочувствия после инсульта, вышел из своего дома на Лонг-Айленде и не вернулся. Вскоре он был объявлен в розыск и несмотря на усиленные поиски, так и не был найден.

19 апреля, через три недели после исчезновения, тело Берда было обнаружено охотником в густом лесном массиве. Причина смерти до сих пор не установлена. Возможно, установлена, но узнаем мы о ней не скоро.

PS. В 1977 году в Монтоке сгорел его дом. А вместе с ним и почти весь архив, негативы, дневники, коллажи, работы Пикассо, Уорхола, Бэкона. Реакция Берда была удивительной. «Я помню, как немного всплакнул. В течение трех секунд, — признался он. — Но что толку стeнать? Клянусь богом, я никогда не оглядывался назад».

Его третья жена Неджма Ханум, дочь афганского судьи, терпимо относилась к склонности Берда к алкоголю, наркотикам и другим женщинам. В последние годы, Неджма взяла под контроль дела мужа, заключила контракт с издательством Taschen на создание в 2006 году подписного фолианта его дневников, выпущенного ограниченным тиражом и мгновенно ставшего коллекционной редкостью. Переиздания последовали в 2008 и 2013 годах. Юбилейное издание The End of the Game также стало бестселлером. Сегодня работы Питера Берда ставят ценовые рекорды на арт-рынке.

Но после смерти, цены точно взлетят до небес. Где, возможно, встретятся с автором. Несмотря на все свои грехи, он скорее всего там.

Кое-что, вырванное из контекста:

«Мне всегда нравилась кровь. Все думают, что я болен, но дело в том, что кровь лучше любых чернил или красок».

«Фотография должна быть переосмыслена. Она невероятно ограничивает. Я всегда думаю о Дэвиде Бэйли и всех модных фотографах — они во многом похожи, вы не всегда можете сказать, кто это снял. Я не очень люблю фотографировать. Я просто думаю, что фотографии стало слишком много».

После такого мощного высказывания Берда о фотографии, сам бог велел обратиться к фотографу за комментариями. Я позвонил своему другу Антону Ланге c просьбой написать что-нибудь. Оказалось, что и его Берд в свое время «перепахал» как следует. Получилась в итоге настоящая ода Мастеру.
 

Антон Ланге о желании «обладать Бердом» 

Прохожий, стой! Здесь похоронен тот, 
Кто прожил жизнь вне всех житейских правил.
Э. Ростан «Сирано де Бержерак», перевод В. Соловьева.

Питер Берд был самым необычным человеком, жившим на планете в наше время. Я действительно думаю так и думал всегда, с того момента, когда десятилетия назад узнал о его существовании. Берда даже не с кем сравнить. Он был такой один. Соединял в себе несовместные вещи, объединял людей, которые не должны были бы даже встретиться друг с другом. Он как будто всю жизнь шутил с судьбой или играл с ней в одному ему ведомую игру, заставляя судьбу соединять несоединимое, перемешивать обстоятельства, эпохи, места, приключения, объединять иногда в пределах одной картинной рамы людей и животных, которые никак не могли бы оказаться рядом. Он как будто тасовал колоду карт своей жизни — легко, иронично, как бы подшучивая над рациональностью мира, кажущейся логикой судьбы. Он был Впередсмотрящий.  

Много лет назад я зашел в небольшую галерею в Париже на Сен-Жермен де-Пре. Не помню ничего, кроме огромной сепийной фотографии с полями, измазанными чем-то бурым. Там на фотографии ползли какие-то муравьи. Я присмотрелся и понял, что это африканские слоны. В следующую секунду я осознал, что передо мной работа Берда. Я давно знал о нем, но никогда не видел работ вживую. Это была первая встреча из тех, которые делят жизнь на «до» и «после». Все работы Берда (а видел я их с тех пор немало) вызывают неодолимое желание обладания ими, их немедленно и несомненно хочется купить, иметь у себя, жить с ними. Они излучают необъяснимый поток энергии, замешанной на дикости, сексе, приключении, опасности, красоте и — обязательно — смерти. Memento mori, возможно, было для него главным. Он жил и работал на острие, на лезвии ускользающей красоты, беззащитности дикой природы, сногсшибательной сексуальности его женщин, черно- и белокожих, топ- и не топ-моделей, да и мужчин тоже. Чего стоит его дружба и бесконечное взаимное портретирование с Фрэнсисом Бэконом. Для меня желание «обладать Бердом» равнозначно сексуальной одержимости. 

Кем он считал себя? Не знаю. Определить это невозможно, как и жанр его работ. Жанр этот может называться только одним словом «Берд». Удивительно, что во всем мировом современном искусстве нет никого, кто был бы хоть немного на него похож. Его бесполезно воспроизводить, имитировать, вообще пытаться идти по его стопам. Это тропа абсолютно одинокого художника. Как следы человека, уводящие в дремучий лес, где и нашли его тело 19 апреля. 

Он много фотографировал, но не очень любил это занятие, о чем сам и говорил. Сейчас мы могли бы сказать, что уже тогда, в 60-70-е, его беспокоила глобализация в фотографии, нарастающая одинаковость. Судя по его цитате, он интуитивно предвидел гибель фотографии в ее классическом смысле. Ту гибель, которую мы, в том числе и автор этих строк, и мой друг, автор этого сайта, как профессионалы, наблюдали в 90-е и нулевые — цифровизацию, унификацию, профанацию и, наконец, инстаграм — ядерный гриб над Хиросимой классической фотографии.

Ручное, тактильное восприятие мира, ассамбляж длиною в жизнь. Что такое типичная работа Берда? Ручной сепийный отпечаток. Обнаженная чернокожая дива? Не менее обнаженный Мик Джаггер на Хог-ранч в Кении? Гора слоновьих трупов, расчлененных браконьерами? Портрет Энди Уорхола? Кровавые отпечатки пальцев и ладоней, приклеенные кое-как обрывки полароидов, поля, грубо измазанные кровью — часто самого автора или вовсе интимного происхождения и текст, текст, текст, бердовский почерк, узнаваемый из миллионов почерков... 

Бесконечный дневник жизни, судьбы, трагедии, страсти, одержимости, секса, любви и снова смерти. Главная его книга The End of the Game, опубликованная в 1965 году и с триумфом переизданная Taschen несколько лет тому назад, шокирует до сих пор. Он, конечно, был и останется одним из первых защитников дикой природы с тех пор, когда еще и понятия «защиты окружающей среды» толком не существовало. The End of the Game производит такое впечатление, потому что это книга, созданная не ученым, а художником с оголенными нервами и чувственностью, на глазах которого рушится здание дикой природы, в которой он живет, континента, в который он влюблен и мира, который он иллюзорно попытался покинуть. 

Этот огромный мир дал Питеру Берду много больше того, о чем может от рождения мечтать человек. Он был красив, как бог, — редчайший образец человеческой породы, перед обаянием которого не мог устоять никто. Как и мы, разглядывающие его фотографии на ночных тусовках в Studio 54. 

Он был настоящий, стопроцентный WASP, выходец из той микроскопически малой части американского общества, которая во все времена называлась словом «истеблишмент». Рузвельты, Кеннеди, Морганы, Рокфеллеры... Именно к этому сословию принадлежали предки Берда по обеим линиям. Магнаты, создавшие ту Америку, которую мы знаем. WASP как сословию свойственны общие черты, в их числе образование, полученное в «Лиге плюща» — Йель в случае Берда, — высокая самодисциплина, отменное здоровье и физическая развитость, «эталонная» англосаксонская внешность, прирожденная элегантность, умение носить вещи от рваных шорт до смокинга, изобретнного, кстати, дедом Берда. 

Берду, «золотому мальчику», выпало родиться когда и где надо, и он оторвался на всю катушку. И неслучайно весь jet-set потянулся туда, за ним, в его Кению, в хижину на Хог-ранч. Ему принадлежал мир, но он не управлял хедж-фондами. Он был художником, он владел тайным знанием о хрупкости, эфемерности, мимолетности, беззащитности и о том, что нельзя оглядываться назад, потому что прошлое — это то, что прошло. 

Остается лишь запекшаяся кровь на картинах.